Джеймс тоскливо отметил поведение Асмодея. В груди сильно кольнуло. Он опирался теперь на одну руку, вторая ладонь вновь стала ласкать тело демона.
Движения стали быстрее, каждым толчком задевая точку - средоточие острого наслаждения.
Юноше было больно, очень больно и пусто, так пусто, как наверное не было никогда. Пусто от переполнявших эмоций.
"Не делай этого, Асмодей... не веди себя так. Ты же убиваешь меня... неужели тебе так противно"
Зажмурился, скрывая выражение глаз. Но вновь распахнул горевшие обычным человеческим огнем чувств, правда более нежным и теплым, подсвеченным внутренним светом. Опять страстные поцелуи и нежные касания в такт движениям внутри. Размеренным, целью которых явно было доставить наслаждение.

"Не смотришь..."
Тоскливая мысль. Ещё глубже, ещё туже. Быстрее.
- Мой огненный...
Зарылся носом в его волосы, обжигая дыханием шею.
"Ты видишь его, о нем мечтаешь... что ж, может хоть так я доставлю тебе удовольствие и дам короткое забытие... я выдержу, неважно.. я привык"
Отдавая всю нежность, что в нем есть, поцелуи и укусы в ключицу. Подводя Асмодея все ближе к пику наслаждения.

Джеймс поднял было на него глаза, осветившиеся надеждой. Но потом прикрыл их длинными ресницами, скрывая тоску.
"Конечно не он... иначе тебе было бы действительно хорошо. Прости меня."
Когда волны наслаждения демона схлынули, юноша крепко и бережно обнял его, помогая успокоиться. Затем выскользнул из мужчины, и одной волей просто убрал свое возбуждение, надеясь, что демону было не до того, чтобы подмечать такие мелочи, что любовник не кончил, а просто... просто заставил свою эрекцию пропасить.
Молодой человек осторожно снял с себя стройные ноги Асмодея и лег рядом, робко поглаживая руку демона и неуверенно пытаясь продолжать окутывать того нежностью и покоем, тратя на это все доступные ему силы, зная, что на демона оно не может действовать также легко, как на людей.

Джеймс расценил это как укор, при чем справедливый.
- Прости, - выдохнул он, отчаянно краснея.
РЕшив, что больше отдать уже и не сможет, поспешно поднялся, хоть его и покачивало, натянул кое-как штаны, ботинки рубашку, даже не застегивая её.
- Прости меня, я не смог... должен был... я такой эгоист...
Покаянно шептал он, одеваясь, не смея поднять глаза на Асмодея. Лишь мельком глянув на прекрасное создание на полу, вокруг которого волосы, а может аура создавали пламенный ореол, заставил себя тут же отвести влюбленный звгляд.
- Я не смог удержаться.... мне... мне так стыдно.
Выдавив это, но понимая, что жалкие извинения ничего не исправят, и не представляя, как все исправить, юноша прямо в расстегнутой рубашке, кинулся вон из комнаты.

Остановился, стараясь унять дрожь. Обернулся, улыбнулся кончиками губ, однако взгляд напоминает загнанного трепетного оленя.
- Я.. куда-нибудь. Ты злишься?
Затем понял, что это скорее не злость.
- Прости, я не знаю, что ещё сказать и как извиняться, - мягкий голос дрожит от вины. - Ты... не волнуйся за меня. Со мной ничего не случится.
"Только не плакать... да что со мной?"
Во взгляде наконец понимание.
- Мы.. мы ему не скажем. И ты ведь не виноват, ты просто... хороший. Я не имел права, но...
Покаянный взгляд и глаза опускаются к полу. "Тебе не за что себя винить, это все я... такой несуразный, зачем меня воскресили... хотя и на небе мне места нет и не было, Сатаниэль прав. Я чужд вам всем." Губа закушена почти до крови. На бледной коже тени от ресниц, а скулы горят.
Только сейчас понял, что так и не освободил руку, интуитивно желая хоть такой контакт не прерывать.

Джеймс неохотно, но покорно шел за демоном.
- Не понимаешь, - отозвался он.
- Асмодеус... нет, ты не позволял, не думай, - боль в глазах демона ранила ещё сильнее. Готов был на что угодно, чтобы в глазах не было боли. - Но ты хороший, что ты мог сделать. Все из-за этого... я воспользовался.
Он бормотал, понурив голову.
- Мне лучше уйти... я ведь... я раскаиваюсь, мне стыдно перед тобой, однако... я просто с ума от тебя схожу, это не только... и не столько физическое. И я не знаю, как сопротивляться себе. Прости.
Привычно честно объяснял Джеймс, нервно откидывая с лица длинные волосы, ещё не успевшие высохнуть после дождя.

Поняв, что демон собирается прочесть его чувства и мысли до конца и осознавая, что вряд ли сможет ему противиться, Джеймс опустил глаза.
Однако, затем решил, что глупо скрываться, когда он так виноват. И лучше Асмодею знать, чего ожидать. Он поднял ресницы.
В душе бушевал ураган чувств из нежности, любви, страсти, жгучей ревности, растерянности, боли и страха, Джеймс совершенно терялся в этом урагане, так как привык, что испытвает лишь отклик на чувства других людей, в том числе и любовь, по другому просто не могло быть, но в это случае считал, что Асмодей любит своего смертного и его любить не может. Потому чувства пугали и ранили юношу ещё сильнее.
- Прости...
Снова по просил он, прилагая усилие воли, чтобыовтеси взгляд и снова побрести к выходу.

- Меня трудно прочеть, - пожал плечами Джеймс, решив, что демон интересуется, почему такой сильных Арх как он не понял сразу чувства и мысли человека.
- Я уже извинялся... И я все понимаю, тебе не нужно оправдываться, я не маленький. Меня не нужно нянчить и убеждать, что любовь быстро пройдет. Я хоть и.... удивлен, даже поражен открывшейся в себе способностью - я раньше думал что могу сам любить только Уриила - в чувствах должен разбираться - был среди Амуров.
Голова низко опущена, волосы скрывают половину лица, только глаза иногда робко поднимаются на Асмодея, и тут же вновь прикрываются длинными ресницами, пугаясь того, что уже не смогут оторваться.
- Все... нормально, Асмодеус. Не забивай себе голову моими проблемами, тебе своих хватает.
Джеймс честно старался говорить спокойно и рассудительно, но топившая его горечь этому не способствовала.

Джеймс замер в его руках, удивленный. Этот жест гораздо больше соответствовал Уриилу. Асмодей вообще напоминал ему любимого Наставника. Только Уриил совершенно отрицал страсть. А прижимавший его к себе обнаженный демон вызывал и это чувства и воплощал его.
- Не понимаешь? Прости, если я случайно передал тебе что-то, когда ты смотрел, я старался открыться.
Ресницы дрогнули.
- Ничего... не волнуйся, скоро насажденные или быстротечные чувства растворятся, останутся истинные. Никто и не успеет заметить.
Закушенная губа. "Никаких слез. Уриил сразу сказал, что так будет лучше. Но я так надеялся.. глупо и безпричинно."

Джеймс был слишком опустошен, чтобы спорить. Он бы не признался, но в глубине души, надеялся, что Асмодей не согласится с его объяснением, возразит что-то, ведь Джеймс вообще не занимался внушением чувств, скорее наоборот. Тем более демону. Однако, надежда, хоть и слабая, была развенчана.
- Да.. спасибо... дай мне сухую одежду. Только согреть ты вряд ли сможешь, я не могу согреться.
Он не стал вдаваться в подробности о том, как ему теперь можно согреться, упустив из виду, что уже объяснял это демону.

Джеймс потянулся к теплым рукам с болезенной необходимостью чувствовать их.
- Подожди, я сейчас.
Он отстранился, огляделся, но решил не уходить в другую комнату, быстро скинул мокрые вещи и стал натягивать сухую одежду, оказавшуюся совсем немного великоватой, ставшие непослушными пальцы замедляли процесс застегивание брюк. Хорошо хоть на полувере не было пуговец, только пара кнопок у корота.
Одевшись, Джеймс неуверенно посмотрел на Асмодея. Затем решил, что напоследок может не лишать себя удовольствия. Подошел к нему, просительно протянув руку.

Проснувшись, Джеймс сладко потянулся, не открывая глаз потянулся к теплым и заботливым рукам, прижимаясь ещё ближе, хоть казалось уже и некуда. Потом он разко распахнул глаза и как-то испуганно глянул на демона.
"Что я делаю... Уриил будет не доволен. Он так рискует, чтобы вытащить этого смертного, чтобы они были вместе. А я тут..." - затем в глазах появились слезы и он поспешил их закрыть. "Да что я могу... способ забыть на пару минут о любимом. Никогда не думал, что сам поставлю себя так низко" - горько, очень горько. Дрожащие на ресницах слезы прочертили дорожки по нежной коже щек и потерялись в воротнике распахнутой темно-синей рубашке. "Но я такой эгоист... как же уйти, когда мне так хорошо, не смотря на эту жуткую, несуразную боль, в первые за все бесчисленное время с моей первой смерти"

- Не важно, - отозвался, помешкав.
"Да... не важно, это ведь не он плачет, всего лишь я, это не он в твоих руках"
- Пожалуйста, не представляй на моем месте его... даже во сне, ты ведь демон, ты можешь это контролировать. Я бы... я бы согласился, чтобы тебе было хорошо от этого, раньше согласился бы, но теперь мне слишком больно.
Джеймс, не умеющий лгать, сделал глупость - позволив себе ответить на вопрос.
- Лучше не обнимай вовсе.

- Ты улыбался, - просто ответил Джеймс. - А открыв глаза осознал печальную и не соответствующую радости и надеждам сна реальность - меня.
Когда Джеймс начинал распаляться, хоть он и редко давал себе волю, он становился жутко язвительным, а уж тем более, когда больно было ему - жгучая горечь несправедливости выливалась на окружающих колющими иглами.
- Не обязательно звать кого-то. Тем более, что ты мог полагать, что он и так рядом.
Тряхнул головой и высвободился из теплых рук, жестом обиженного ребенка, стерев с щеки сохранившее такое желанное тепло прикосновение. Пальцы нервно подрагивали, но он упрямо застегивал рубашку.